В недавнем опросе журналистов “ПБ” и других СМИ, определявших 50 лучших белорусских гандболистов всех времен, он оказался на высоком четырнадцатом месте. А если бы мы решили выявить главного любимчика болельщиков, претендовал бы и вовсе на первое.
Шустрый левый крайний, выдающийся передний защитник, вечно молодой харизматик, он по праву считается гандболистом народным. Но даже вечно молодые когда-нибудь завершают карьеры. Легендарный 
Иван БРОВКО завязал нынешней весной. В 40 лет, имея за плечами 23 сезона в СКА, минском “Динамо”, ЗТР, “Мельзунгене”, являясь семикратным чемпионом Беларуси и трехкратным Украины, до последнего оставаясь востребованным и в клубе, и в сборной, где он второй и по количеству матчей (201), и по числу голов (603). От гандбола и родного СКА Иван не отошел — будет работать начальником второй армейской команды БГУФК-СКА. А пока подводит под карьерой черту, давая понять, что остался все тем же веселым и скромным парнем.

— Уже готовы, что вас теперь будут называть Иван Валентинович?
— В принципе да. Кое-кто из молодых и до этого называл Иваном и на “вы”. А со временем переходил на “ты”. Валентинович — немного непривычно. Но ничего, привыкнем. Пока всего происходящего еще не осознал. Кстати, не ожидал, что будет так много звонков. Думал уйти по-английски. Но не совсем получилось.

— Помните день, когда окончательно решили: все, хватит, пора завязывать?
— Да. Пару недель назад поговорил с руководством СКА. Пришли к единому мнению, что, наверное, хватит. Ха, тем более хороший возраст — сорок лет. Андрей Викторович Крайнов предложил вариант дальнейшей жизни, который мне очень понравился. Хотя всех тонкостей еще не знаю. Будем учиться.

— Если бы Никуленков, Шилович, Рутенко остались на годик, тоже еще поиграли бы?
— Думаю, да.

— Никуленков любил шутить, что у вас каждый год последний. А в реальности до этого когда-нибудь были близки к завершению?
— На протяжении пяти-шести лет с Димой смеялись. И вот досмеялись. После плохих игр в сборной или клубе иногда посещали такие мысли. Но со временем все проходило, и снова хотелось играть. Рано или поздно это должно было произойти. Жизнь продолжается. Сейчас смешанные чувства. Есть и сожаление. Но ничего. Тренером себя пока не вижу. А вот что касается Димы, такая работа — это его. Он этим горит.

— Как решение восприняли родные?
— Последние два-три года семья говорила: может, уже хватит? Пора, мол, остановиться, поберечь здоровье. Но мне этого не хотелось. И я держался до конца. Не мог без гандбола.

— Рассматривали какие-то другие варианты, кроме работы начальником БГУФКа-СКА?
— Думал о кое-каких. Бизнес? Ну да. Но после предложения Андрея Викторовича все они отпали.

— Согласны, что на позиции левого крайнего в сборной у нас теперь не все в порядке? Есть только Юринок и Кривенко.
— Ну почему? Думаю, все нормально. Юринок в хорошей форме, особенно когда ему дают играть. Подтягивается Кривенко. Есть еще в БГУФКе-СКА молодой человек, который мне очень импонирует. Не все так плохо.

— Что будет в следующем сезоне со СКА? Все опытные игроки поуходили.
— Все время, что играл здесь, команда постоянно омолаживалась. И каждый год люди говорили: ой как все плохо, ой как будет в следующем сезоне? Но это СКА. Подрастают молодые игроки. Хотя будет тяжело.

— Вы говорили, что до сорока вам помог доиграть тренер СКА по физподготовке Вадим Сашурин. На сколько лет продлил карьеру?
— Да, Вадим Леонидович помог. Но и все остальные тренеры этому способствовали. Где-то снижали нагрузки, когда можно было, где-то давали отдохнуть чуть больше, чем другим. В совокупности это и привело к тому, что доиграл до такого возраста. Плюс везение — тоже немаловажный фактор.

— Многие говорят, что когда смотришь на ваши фото сейчас и двадцать лет назад, особой разницы не видно. В чем секрет молодости?
— Надо сказать спасибо родителям. Наверное, все-таки гены.

— То, что не так давно ваша семья расширилась, тоже помогает чувствовать себя молодым?
— Может быть. Старшей дочке Милане четырнадцать лет, средней Аглае — два, младшенькому Данику годик. Плюс все время с молодыми в команде. Рецепт, наверное, простой.

— Никуленков говорил, что в душе вам пятнадцать…
— Да, возможно. Человек я веселый. Если не пятнадцать, то шестнадцать.

— Простой, но одновременно сложный вопрос: на сколько процентов вы реализовались?
— Карьерой доволен полностью. Рад, как она сложилась. Хотя, конечно, многое еще хотелось бы выиграть. Или попробовать это сделать. Но легко готов повторить все еще раз.

— Среди самых ярких событий вы назвали серебро молодежного чемпионата Европы и золото чемпионата Европы по пляжному гандболу в 2000-м.
 Также вспомню победу на чемпионате мира среди военнослужащих.

— Получается, едва ли не все самое важное случилось, когда вам было 19-20?
— А как же неоднократные проходы сборной на топ-турниры? Тем более до этого долго не могли выйти. Не сказал бы, что начальная стадия карьеры была ярче, чем вторая.

— О чем жалеете по итогам карьеры?
— Ни о чем. Вообще.

— Не так давно “ПБ” определил топ-50 лучших белорусских гандболистов в истории…
— Ха, я пятьдесят первый?

— Четырнадцатый.
— О, ничего себе! Приятно. Спасибо. Думал, буду за полтинником. А четырнадцатый — это очень хорошо. Сильно значимых и ярких достижений у меня нет. Есть много других достойных игроков, которые могут быть выше.

— Кого поставите в первую пятерку? У нас туда попали Каршакевич, Рутенко, Якимович, Шевцов и Тучкин.
— Отлично. Давайте так и оставим. Мне нравится.

— Выездов в Запорожье, где когда-то играли, вы сейчас избегаете — не можете дышать. Когда выступали там, проблем не было?
— В Запорожье провел очень хорошее время. Первая моя команда СКА, ЗТР и минское “Динамо” — это лучшие воспоминания, которые остались о карьере и которые я никогда не забуду. Первые два года в Запорожье никаких проблем не было. А на третий — не знаю, что произошло, что спровоцировало, но случилась аллергия. На “предсезонке” бежали кросс — и ни с того ни с сего стало трудно дышать, глаза и нос потекли. Думал: может, простуда. Но оказалось, что все намного серьезнее. Врачи сказали: если хотите нормально себя чувствовать, нужно поменять город, держаться от Запорожья подальше.

— То есть еще сезон отыграли там, испытывая трудности?
— Да, играл на медикаментах, на уколах. Примешь противоаллергическое — и вроде бы нормально. А так тяжело было дышать, глаза слезились, нос все время мокрый… Когда сдал тесты, оказалось, что аллергия почему-то была практически на все. Начиная от пыли и заканчивая цветением.

— Что могло случиться спустя два года?
— Не знаю. В Запорожье в то время работало много заводов. Плюс цветение амброзии. Все в совокупности и дало такую вот “бомбу”.

— Правда, что из-за выхлопов в Запорожье тогда можно было увидеть коричневый снег?
— Ну, коричневый — это сильно сказано. Хотя изредка он был с легким красным оттенком.

— После ухода из ЗТР в Запорожье возвращались?
— Долгое время не был. А потом один раз съездил на турнир. И больше уже не бывал. Может, это внутреннее, но самолет приземлился, вышел — и сразу почувствовал: что-то не то. Если бы Максим Бабичев не привез медикаменты, думаю, тоже было бы очень плохо.

— Есть другие города, где испытываете такой дискомфорт?
— Нет. Разве что в Минске, когда цветение, вот как сейчас, бывает непонятное состояние.

— Минского “Динамо” уже нет, ЗТР также близок к кончине. А это два из четырех ваших клубов — плохая статистика.
— С “Динамо” получилось так, как получилось. Команда просуществовала шесть лет. Это не столь большой срок. “Динамо” — наверное, самый позитивный и просто лучший клуб в моей карьере. Собралось много белорусских, украинских игроков — сложился коллектив. Плюс руководство, тренерский штаб. Просто кайфовал. А как такое могло произойти с ЗТР? Столько лет клубу… Очень неприятно и обидно, когда уходят команды с такой историей. Знаю, что ЗТР пытались оставить на плаву. Но не получилось. Надеюсь, в будущем все вернется на круги своя.

— Немецкий еще не забыли?
— Разговорную речь точно нет. А из более официального кое-какие фразы подзабыл. Если раньше не думал, как сказать что-то, то сейчас могу долго размышлять.

— Вы говорили, что поддерживаете отношения с немецкими друзьями. Кто они?
— Это очень хорошие, близкие мне люди. Когда-то были моими соседями в Мельзунгене. Там интересная семья с интересной историей. Если в двух словах, это переселенцы. Она сейчас работает медсестрой. Он раньше тоже трудился. Но произошел трагический случай — упал с крыши. И уже долгое время не ходит. Эта семья постоянно помогала в бытовых, финансовых вопросах. Настолько крепко сдружились, что иногда они приезжают в гости, иногда я к ним. После отъезда из Мельзунгена бывал в Германии по спортивным вопросам и пару- тройку раз у родственников. Они для нас уже действительно словно родные. Как и семья Курчевых. Кстати, на днях у Андрея родился третий ребенок — дочь София, с чем я его, пользуясь случаем, и поздравляю.

— В Германии вы одно время плотно сидели на скамейке. А позже сказали: “В “Мельзунгене” тренер был расистом. Хотел выжить славян из команды”.
— Наверное, это слишком. Сказал с пылу, с жару. На самом деле каждый тренер строит команду под себя. И с теми, кто не устраивает, понятно, не продлевают контракты. Так сложились обстоятельства.

— В Германии в забавные истории попадали?
— Конечно. Когда не знаешь языка, возникают такие ситуации. Однажды семьей ходили на осмотр к зубному врачу. Мне что-то рассказывают, я, как обычно, делаю вид, что все понимаю. В итоге вместо необходимого лечения зуба мне его удалили. Сразу было невесело, но сейчас вспоминаем — смеемся.
В Германии поначалу пришлось очень тяжело. Заселили в квартиру — нет ни лампочек, ни интернета, ни телевидения.
Что-то говорят на немецком и уходят. Не знаешь, когда тренировка, что делать. Просто сидишь на сумках и ждешь. Хотелось все бросить и вернуться. Но ничего, пережил. Постоянно был на связи с Курчевым, Синяком, Климовцом, Фещенко.

— После развала “Динамо” лучшие белорусские игроки перешли в БГК. Вас в Брест звали?
— Разговаривали со спортивным директором Павлом Башкиным. Но на то время в команде было много левых крайних. Павел принял решение, что брать меня нет смысла. И я его понял прекрасно.

— Еще когда-нибудь могли перебраться в БГК?
— Когда уходил из СКА в 2002-м, разговаривал с Александром Мешковым. Он предлагал перейти в Брест. Но тогда очень хотел уехать в Европу. А получилось так, что попал на Украину. А уже оттуда — за границу.

— Самое необычное проявление внимания болельщиков?
— Когда подходят после игр, это всегда трогательно и приятно. Особенно если еще дарят что-то. Кружки, фотографии, собственные рисунки… Иногда люди здороваются и на улице. Перекидываемся парой фраз. Но не более того. Кто я такой?

— Часто доводилось слышать, что кто-то начал заниматься гандболом, увидев вас в игре?
— Да. Некоторые болельщики рассказывали, что, посмотрев игры, решили отдать детей в гандбол. Это не может не радовать.

— Самый веселый партнер в карьере?
— В каждой моей команде был такой человек, а то и не один. Из последних назову Диму Никуленкова и Сергея Рутенко. В команде всегда есть подколы, шуточки.

— Как шутили над вами?
— Дима все время обещает, что подарит мне треуголку Наполеона. До сих пор, правда, не подарил. Говорит, что я маленький и люблю большие вещи.

— Наполеон, АндрюшаИванюша, Покатигорошек, Иван Грозный — какое прозвище вам больше всего нравится?
— Да все они хорошие! С добрым умыслом. И все нравятся. АндрюшаИванюша? Да, старшее поколение в СКА называло нас так с Андреем Курчевым — с подколкой. Мы пришли в одно время. И постоянно были вместе.

— Игрок, против которого было труднее всего действовать персонально?
— Много таких. Игроков, которых я боялся, не было. Но всегда тяжело играть против гандболиста, который быстрее тебя.

— Сложно представить кого-то быстрее вас…
— Ха, сейчас это почти все. Молодые очень быстрые. Пытаешься где-то схитрить. Думаю, по ходу матча мог справиться практически с любым. Но и ошибки были.

— Ваше умение играть передним — откуда оно? Тренировки или что-то врожденное?
— Конечно, тренировки Спартака Петровича Мироновича. Он попробовал — мне понравилось, и его все устраивало. Получилось так, что практически всю жизнь играю в этой системе защиты. Но, может, и черты характера помогли. В совокупности. Надеюсь, довольно-таки неплохо стоял в обороне. Может, не отлично, но неплохо.

— Те, кого вы опекали, часто на вас обижались?
— Многие обижались, что слишком жестко против них играю. В том числе партнеры по команде на тренировках. Но ничего не мог с собой поделать. Все происходило на автомате. Даже переключаться не приходилось.

— В домашнем матче Кубка ЕГФ с “Райн Левен” произошла забавная ситуация. На разминке вы мило беседовали с латвийским исландцем Петерссоном. А спустя десяток минут “выключили” его так, что в игру он больше не вернулся...
— Петерссон — нет. Травма там случилась при борьбе за мяч, в столкновении. Злого умысла не было. Я наклонился потом, он сказал: “Ваня, все нормально”. А вот в ответной игре был случай. Повздорили в концовке с каким-то молодым гандболистом. И поговорили с тренером на повышенных тонах.

— Самый памятный выезд в карьере?
— Один раз встретили со СКА Новый год в каком-то поле в Польше. Возвращались с турнира в Германии, не успевали. Спартак Петрович открыл шампанское, выпили, поехали дальше. Я еще молодой был.

— За карьеру удалось что-то скопить?
— Понятно, что я очень долго играл в гандбол. Кое-что есть. Было бы обидно, если бы после карьеры ничего не осталось. Для поддержания хватит. Но чтобы какое-то время не работать, так, наверное, не получится.

— Что вас интересует в жизни, помимо гандбола?
— Семья. Старшая дочь Милана очень хотела и хочет заниматься гандболом, но я ее всячески одергиваю. Можно сказать, даже запрещаю. Пытается пролезть в баскетбол. Здесь тоже у меня есть сомнения. Но постараюсь сделать все возможное.

— Машины, рыбалка, охота?
— Совершенно спокойно ко всему отношусь. Сейчас настолько мало свободного времени, что лишь бы до кровати доползти и просто лечь спать. Все занимают дети. Устаем, особенно супруга Ольга. Воспитывать троих детей сложно. Но можно.

— В ветеранских турнирах собираетесь участвовать?
— Нет. Пока не планирую. Считаю, нет смысла. Столько лет провел в гандболе… Было много случаев, когда человек возвращался на площадку и получал травму. Думаю, если решил завязать, то зачем что-то показывать или доказывать? Хотя уже понял, что в этой жизни возможно все.

Автор: Сергей Мордасевич, pressball.by

Фото: пресс-служба БФГ