Сергей НОВИКОВ, газета «Прессбол»
В числе наших гандбольных авторитетов он ходит с незапамятных времен. Тех самых, когда деревья вокруг армейского манежа в Уручье не казались большими, сам манеж не был обнесен забором беспросветного ремонта- долгостроя, а играли и тренировались в нем великие игроки — из минского СКА 80-х. Почти всю ту золотую пору Леонид БРАЗИНСКИЙ отработал в связке со Спартаком Мироновичем.
А на ее излете удивил — взорвал благополучную карьеру заслуженного тренера СССР десятилетней творческой отлучкой в далекую Португалию. Сегодняшний этап его биографии привлекает прежде всего уникальным совместительством. Главный тренер мужского могилевского “Машеки” осваивает еще и аналогичную роль в женской сборной страны. Не подумайте, впрочем, что без этого у нас не было бы причин наконец-то разбавить давнее приятельское общение “без повода” соседством включенного на запись диктофона…
Системные сбои
— Эпопея белорусского гандбольного ренессанса под крылом Владимира Коноплева разворачивается на твоих глазах. За пять лет дело сдвинулось с мертвой точки как минимум в одном: наши тренеры стали жить…
— …лучше.
— При этом испытываю сомнения касательно того, стали ли они лучше работать. И совершенно не сомневаюсь, что у них никак не получается достичь лучших результатов. Как это несоответствие растолковать народу?
— Не стоит сравнивать нашу теперешнюю ситуацию с делами давно минувших дней. С тех времен в спорте многое изменилось. В гандболе мы давно перестали существовать в режиме чемпионата СССР, тогда сильнейшего в мире. Мы изолированно варились в этой советской каше и изредка выезжали в окрестные города и села. А там громили всех, кого хотели. И сколько хотели. Конечно, наши тренеры не стали с тех пор работать хуже. Просто многие не могут понять, что тогда нас в значительной степени поддерживала на плаву конкурентная среда. Была система, которая себя же воспроизводила. А теперь нас побеждает другая правильно выбранная система. Она сформировалась на Западе. В ее основе тоже очень сильные чемпионаты — немецкий и испанский. Конечно, и французский со скандинавскими предпочтительнее нашего. Но мощь своих национальных сборных в Европе поддерживают прежде всего с помощью двух сильнейших лиг.
— То есть даже за чужой счет.
— Совершенно верно. Там легко это делать. Потому что не стало границ. Сделалось более свободным перемещение людей и денег. Наивный вопрос: почему Спартак Петрович Миронович не может сделать СКА таким, каким он был раньше? А как это сделаешь? Ведь здесь далеко не все зависит от тренера. Вообще считаю, что реальный класс нашей работы можно оценить только на детском уровне. Потому что только там все изначально на равных. А во взрослых командах тренерская роль зачастую размыта. Пять-шесть лет назад на скамейку в Бресте могла бы сесть уважаемая Ада Константиновна Мешкова. И БГК все равно стал бы чемпионом Беларуси. Потому что тогда не было “Динамо”, а мешковцы привозили всем по двадцать мячей. Там разве тренеры работали? Там работали деньги. То же самое происходит во всем мире. От тренеров зависит меньше, чем от спонсоров. Другое дело, что и спонсоры стараются нанять тренеров именитых, у которых уже сформирован имидж. И которые могут спросить: а вы знаете, сколько я стою? Все такие тренеры держат планку, ниже которой не опустятся. Как, например, наш Юра Шевцов.
— Хорошо: допустим, хуже наши тренеры работать не стали. Но у конкурентов изменилась не только система, но и методики, подходы к игре и тренировкам. Наверное, надо спросить иначе: может быть, наши тренеры не стали работать по-новому?
— Вот. Это однозначно. Многие действуют по старинке, как привыкли. Да еще самоуверенно вспоминают, как было раньше. Мол, европейцы, дураки, у нас учились. А сегодня выясняется, что это мы должны учиться у них. Потому что они диктуют схемы игры, интенсивность и скорость. Они научились у нас. Но оставили только то, что было полезно. А к этому добавили свое.
— Кстати, а что они оставили?
— Например, нашу систему подготовки резерва, нашу былую массовость, гандбол в школах. За счет массовости нас и душат. Там не по восемь клубов в стране, как у нас. Там их сотни: детские, взрослые.
— А еще из Европы доходят мнения, что тренироваться слишком много не значит тренироваться правильно. А в наши золотые времена, как понимаю, в основе всего была многократность повторений, изнурительный тренировочный процесс…
— В СКА, тренируясь по три раза в день, мы ни с кем не могли всерьез сравниться. Потому что тогда Западная Европа лежала в нуле. В 83-м году мы первый раз поехали во Францию. Там на армейцев Минска смотрели как на инопланетян. А кем стали французы уже через двенадцать лет? Чемпионами мира! И где они сегодня? А где мы? Повторюсь: тогда нас вынес наверх прежде всего сильный чемпионат. В той конкуренции был главный секрет успеха. А трехразовые тренировки… В 25-26 лет многие игроки оказывались изношенными. Зато работали школы, на подхвате были дублеры. Система работала.
Не стоит о Мадейре свысока
— У нас по-прежнему крепко мнение, что наш гандбол просто обязан скоренько вернуться на былые высоты. Но это вряд ли реально, правда?
— Нереально вообще.
— Тогда, возможно, стоит взглянуть на нашу ситуацию, скажем, под знакомым тебе португальским углом. Страны сопоставимы в гандбольном смысле.
— Да и по деньгам, и по населению.
— Что там гандболом движет? Полагаю, португальцы нигде, ни в каких манифестах не анонсируют выхода на европейские высоты, завоевания престижных мест. В чем же тогда философский смысл их трудов?
— Он прост. Он заключен в государственной программе занятости молодежи. Под нее государство выделяет деньги. В том числе и те, что идут в спортивные федерации. Причем идут напрямую. И распределяют их между видами спорта не по значимости, а по простым критериям: числу занимающихся и регулярно соревнующихся. Поэтому каждая федерация кровно заинтересована в развитии своего вида. Они расширяются. Образуют клубы, открывают школьные секции. Откуда там восемьсот гандбольных клубов? Это совсем не значит, что они все, как у нас, метят в профессиональные. Там все довольно примитивно. Тренеры — школьные учителя или энтузиасты. Но есть залы. Широка сеть региональных турниров, когда в радиусе сорока километров соревнуются в течение года по двадцать команд. А потом лучшие идут дальше, стыкуются в финалах зон, первенства страны.
— Но ведь при этом едва ли возможен высокий уровень мастерства.
— Я, когда приехал, тоже удивился. Начал спорить, мол, нет качества подготовки. А мне возразили, что качество в итоге из количества и возникает. Хотя, конечно, великих тренеров там нет. Многие приходят вечерами после основной работы и возятся с детьми. Но при этом проявляется забота об их квалификации. Устраивают тренерские курсы. Люди читают методические рекомендации в интернете. Много пособий, семинаров. Они и в этом плане куда более продвинуты, чем мы. Уж не вникал, как там все происходит в Германии или Скандинавии. Но можно представить, что похожим образом. Только еще масштабнее.
— И все равно не укладывается в голове, что на острове Мадейра удается создать команду не слабее сегодняшнего минского СКА.
— Она его еще и обыграет. Кстати, для островных команд — с Мадейры, Азорского архипелага — там предусмотрены льготы: все передвижения, перелеты на материк — за государственный счет. Они даже в еврокубках не соглашаются по две игры проводить у себя. Им так неинтересно. Лучше расширить кругозор, посмотреть мир.
Кто такие профи
— В советские времена похожим образом все еврокубковые выезды финансировал Госкомспорт СССР. А теперь в твоем “Машеке” ломают голову, где найти деньги на поездку в Боснию. А два предыдущих еврокубковых цикла вы вообще добровольно пропустили…
— На это могу ответить так: надо всегда четко считать деньги. В еврокубках мы сейчас многого не достигнем. Нет у нас игроков, которые железно претендуют на места в национальной команде. Вкладывать средства надо в будущее. Вот появятся в Могилеве кандидаты в юношеские сборные и “молодежку”, тогда появится и смысл тратиться на участие в международных соревнованиях. А пока главное — поднимать детей. Я так считаю.
— То есть сегодняшний “Машека” — не более чем усердный спарринг-партнер для “Динамо” и БГК?
— Многое, что происходит сейчас в Беларуси, видел в других местах. Большие клубы-однодневки возникали и пропадали. А те, которые не были сказочно богаты, но имели хорошие детские базы, благополучно живут. С традициями. Хочу и в Могилеве сделать такой клуб по западному образцу. У нас есть хорошая школа в Бобруйске. Там прекрасно работает тренер Анатолий Фильков. Мы и в Могилеве затеяли детскую лигу. Это обязательно начнет давать плоды. Но наш клуб живет только пятый сезон. И в принципе неплохо выступает: брали бронзу, выходили в финалы Кубка…
— И все же взрослая команда “Машеки” — это пока проект, созданный искусственно.
— Конечно. Понимаю, что он долго не продержится, если не подкрепить его детскими группами, не выстроить до конца клубную структуру. Тем более в Могилеве есть отличная база, на которой все это можно сделать. Тогда можно будет растить не только игроков, но и своих молодых тренеров. При этом достойно им платить, требовать, проверять работу. Это и есть нормальное управление клубом.
— Схожие процессы можно разглядеть в практике “Аркатрона”, БГК имени Мешкова.
— Да. Начнем воспитывать игроков, а там уж разберемся, любители они у нас или профессионалы, сколько и за что им платить. Речь не о том, чтобы накрепко привязать их к “Машеке”. Пускай растут, переходят в “Динамо” или Брест, уезжают за границу. Самое главное в этой истории, чтобы они были востребованы в сборной. Кстати, у нас можно поискать и ответ на вопрос, который измучил спортивных чиновников: как и где клубы могут зарабатывать? В Могилеве и для этого есть возможности. На той же базе. Сдавать внаем бассейн, зал, автостоянку. Реально извлекать из этого деньги. А как еще их делать в современных условиях? За трансляции не телевидение должно нам платить, а скорее мы ему. Не говоря уже о продаже гандболистов. Это дело нескорое.
— А где вы найдете под свои планы тренеров?
— Вот смотри. Наши дублеры не только тренируются, но уже и учатся. Через несколько лет они закончат педагогический университет. А дальше — как на Западе. Станут работать у меня, вести группы в школе. А по вечерам — сами тренироваться и играть. И что с того, что это не будет отвечать нашим представлениям о спортсменах-профессионалах? Если за рубежом игроки меньше наших тренируются, это не значит, что они плохо играют. Как ни странно, приезжают к нам их любители и дают фору нашим профи. Профессионал в моем представлении — это тот, кто получает десять-двадцать тысяч евро в месяц. А такое возможно только где-нибудь в бундеслиге. Однако в той же Германии, даже во второй лиге, предостаточно клубов, где спортсмены и играют, и работают. Профессионалами должны становиться только самые талантливые.
На всю оставшуюся жизнь
— А в каком статусе пребывали игроки, которых ты тренировал в португальских клубах?
— Профессионалами были легионеры. А португальцы — они в основном любители. Там повелось, что во главе спортивных клубов стоят люди, влиятельные в социальных сферах. И они помогают своим игрокам, находят для них очень хорошую работу. Вот отвлечемся. Скажи, кем работает сегодня наш Леша Усик?
— Служащим, в швейцарском банке.
— Представляешь, как парень устроился в жизни? Людям помогают получить работу, от которой глупо отказываться. Они же понимают, что на гандболе зарабатывают временно. Зато потом благодаря ему на другом месте можно получать хорошие деньги всю оставшуюся жизнь. Это я говорю о спортсменах, которые не становятся мастерами высшего уровня. Хотя помнишь такого игрока — Карлуша Резенде?
— Ну да, многолетний лучший бомбардир португальской сборной.
— Так вот, даже он, когда играл у меня, не бросал основную работу, хотя мог и в гандболе получать немало. А ведь оставался любителем, отказался от предложений из Германии и Испании. И все потому, что имел хорошую должность, которую боялся потерять.
— Это тоже компенсация за нелегкий спортивный труд.
— Конечно, в клубах целенаправленно помогают игрокам утвердиться в жизни. И они благодарны за это.
— Можно провести условную параллель с практикой нашего “Аркатрона”, где парням помогали получить хорошее образование в экономическом вузе.
— Правильно. И здесь еще одна тема. У нас почему-то совсем забросили студенческий спорт. А ведь сейчас родители хотят образования для ребенка. И если гандбол будет им в этом помогать, сделается каким-то бонусом при поступлении и учебе, то это станет дополнительной за него агитацией. Наши дети поступают в университет после школы. Это значит, что они еще несколько лет учебы продолжат тренироваться. Причем в могилевском университете имени Кулешова одобрительно к этому относятся, идут нам навстречу. А к получению диплома в 22-23 года уже четче видно, есть ли смысл и возможность играть дальше. Если нет — парень пойдет работать тренером, не потеряется в жизни, продолжит занятия для здоровья. Самое интересное, что мы все это проходили — еще в 60-х годах. Вот посмотри, сколько сейчас в Минске заиграло любительских команд. И еще иди их обыграй, наши профи! Это одна из ступеней развития вида, которой мы зря сторонимся.
А они поют
— В минувшее воскресенье мы наблюдали антирекордно сокрушительное поражение минского СКА от “Динамо”. Что, по-твоему, происходит с армейским клубом? Причем именно тогда, когда на него всерьез сделали ставку.
— Считаю, гандбольному СКА надо было давно, еще лет двадцать назад, открывать клубную школу. Бренд СКА тогда много значил. А что представляет собой его сегодняшний состав? Это вчерашний “Аркатрон”. Там элементарно не хватает клубного духа. На Западе игроки воспитываются в клубах, которые дороги им с детства. А у нас ребенок идет в ДЮСШ. Выпускается оттуда — поступает в УОР. Сплошные холодные аббревиатуры. А в других странах такой же мальчишка бегает с клубным шарфиком, гладит у сердца эмблему. Причем зависимость здесь простая: если ты любишь клуб, ты будешь любить и сборную. Я постоял под чужими знаменами и под чужой гимн. Их там петь никто не учит и, упаси боже, не заставляет. А они поют. С этого и начинается воспитание патриотов. А СКА всегда брал игроков извне. Вот и теперь собрали этих детей и решили, что те сразу заиграют. А не так-то оно просто.
— Тем более при переходе из одних учительских рук в другие.
— И это тоже. Да и дается все ребятам слишком легко. Вот, мол, они — молодые и перспективные. Думаю, не хватает им в жизни суровостей. В прежнем СКА пробиться в основу было счастьем. А что значил в советские времена вызов в сборную? Потом встречали как космонавтов из полета! Как после подвига. А сейчас? Ну, пришел с утра в тот же зал, только партнеры и тренеры другие. И нет чувства, что представляешь в сборной родной клуб.
— Мы об одной из причин. А еще?
— Понимаю, куда клонишь. Но в тренировочную кухню армейцев я не вхож. И говорить что-либо на этот счет не вправе.
Не получать, а зарабатывать
— Мне кажется, у тебя доверительные отношения с Коноплевым. Причем ты берешь на себя смелость и прилюдно озвучить острые слова и мысли, которые ему наверняка неприятны…
— Знаешь, почему? Потому что мне есть что терять. За время, пока Коноплев возглавляет федерацию, построили и открыли два тренировочных зала в РЦОРе. Были созданы с нуля два клуба — “Динамо” и “Машека”. Мы начали разговор с того, что лучше зажили тренеры. Это немало. И обманывать такого председателя я не стану. Не хочу потом услышать от него: а что же ты, профессионал, раньше молчал? Потому если с чем-то не согласен, про то и говорю. Соглашаться или нет — его право. Считаю Владимира Николаевича хорошим руководителем и человеком.
— Ему не мешает явно запоздалое появление у гандбольного руля?
— Он в нашем виде уже многое познал и понял. Но иногда его подводит доброта. Совершаются благотворительные поступки, которые даже вредны.
— Это намек на твой давний тезис: деньги надо не получать, а зарабатывать?
— Да, как везде. Движение будет только там, где есть стремление лучше жить. Вот как получилось с Серегой Рутенко? Он никогда так не раскрылся бы, останься в нашей стране. А он уехал бедным и голодным, рисковал. Он свою судьбу заработал. И молодец. Ведь он не был в юности таким ярким игроком, как Горбок, Барвиюк, Курчев. Но человек понимал, что у него нет иного пути, кроме как пробиваться.
— Кстати, а по какой причине после славной армейской эпопеи подался в Португалию ты?
— Считаю, человек в жизни должен пробовать сделать, испытать как можно больше. Даже если не получится, потом не будешь себя укорять, что столько лет просуществовал без риска, без вызовов.
— Ты рисковал?
— А как ты думаешь? Ехал в неведомую страну, не зная языка. И ведь выкрутился. Хорошо, Валера Тиунчик на первых порах много помогал. Там не поговоришь о планах и перспективах. Там от тебя ждут результата. Как хочешь, так его и давай. За два года освоил язык. Были хорошие отношения с игроками. Когда мой клуб с Мадейры стал третьим, пригласили в сборную. И в ней проработал два сезона. Что интересно, сначала разрешили тренировать без лицен- зии. Глава федерации сказал, что знает, кто я и откуда. Но поставил условие: при первой возможности получить сертификат.
Женский вопрос
— Как думаешь, исходя из каких соображений Коноплев предложил тебе теперь возглавить женскую сборную?
— Думаю, там были долгие поиски кандидата. Разговоры со мной работники федерации заводили еще до прямого предложения от председателя. Наверное, отказались от варианта иностранца, который требовал больших расходов. Возможно, посоветовались с Юрой Шевцовым. А мне Коноплев сказал так: один раз ты меня выручил (имелся в виду Могилев) — выручай еще. Задачу понял так: организовать работу, помочь разобраться в проблемной ситуации. А в принципе есть достойные ребята, которые моложе меня и поведут дело дальше. Если правильно выстроить систему, она заработает.
— Еще в прошлом году ты сокрушался по поводу отставки из женской сборной Константина Шароварова.
— Помню, как при встрече Костя сказал, что подает заявление об уходе. Сразу сказал ему, что это неправильно, потому что он хороший тренер. А обижаться на кого-то — какой в этом прок? В спорте не прожить все время гладко, бывают спады и подъемы. Честно говоря, в детали той истории не вникал. Слышал только от Коноплева, что он Шароварова из сборной не выпроваживал. Возможно, они не нашли времени откровенно поговорить. А вокруг всегда хватает доброжелателей, подсказчиков. Плохо только, что они никогда не отвечают за свои советы. В противном случае их было бы меньше. Короче, теперь я посчитал правильным и необходимым Константина Григорьича в национальную команду вернуть.
— Как строится ваша работа?
— Доверительно. Прислушиваюсь к его мнению. Взял время, чтобы присмотреться. Я не сторонник крутых мер. А то, что никогда не был тренером в женских командах, в каком смысле и плюс. Глаз, как говорится, не замылен.
— Наш женский гандбол еще не прошел отметку регресса, за которой разумнее начинать с нуля?
— Глупо рушить старый дом, не построив взамен нового. Будем смотреть, что осталось у нас хорошего, думать, как совершенствоваться. Надо наладить соревнования дублирующих составов. Добавить в тактике защиты и нападения. Брать курс на быстрый и мобильный гандбол. К сбору, который запланирован на следующей неделе, приурочим совещание тренеров женских команд. Буду говорить о перестройке работы. Потому что не могут сборная и клубы следовать в разных руслах. Проблемы здесь пока не так очевидны из-за того, что на ведущих ролях у нас легионерки. Без них картина была бы печальнее.
— Ты провел со сборной одну игровую сессию. Она помогла обозначить приоритетные задачи?
— Была разведка боем. Увидел команду вживую. Понял, как сильны венгерки и немки. Но убедился, что против них можно играть. Первым делом надо поставить защиту, научить девочек обороняться активно, на мужской манер. Важен и быстрый переход в атаку. Для такой игры есть девчата с подходящими данными, в хорошем физическом состоянии. Хотя левая сторона в этом смысле подкачала.
— Принято считать, что в женской команде тренера-новичка ждет уйма подводных камней. Напоролся?
— Не думаю. Мне кажется, что умею и со спортсменками найти общий язык. Тренеру в сборной надо быть политиком и дипломатом. В клубе проблемы совсем другие, и их там больше. А в сборную приезжают люди, которые по определению хотят играть. С ними проще. Все зависит от тренерского умения поставить игру, наладить отношения в быту. Ты здесь как старший товарищ. Важно быть корректным, не повышать голоса. Обычно тренеры кричат, когда им нечего сказать.
Тонкие настройки
— Ты и в работе с мужскими командами не был замечен в проявлении бурных эмоций.
— Они случаются, когда видишь, что человек относится к делу плохо и безответственно, не хочет играть, хотя считает себе профессионалом. Почему мы говорим о важности детских тренеров? К примеру, от Филькова из Бобруйска приезжают ребята — любо-дорого посмотреть. Это как абитуриент поступает в институт, в совершенстве освоив школьную программу. А иной раз имеешь дело с таким игроком, который и мяч ловить не обучен. Но здесь не его вина. Что толку кричать на парня, если его плохо учили? Надо приниматься за дело самому.
— В белорусском мужском гандболе сегодня доминируют два клуба. И в обоих у руля тренеры из соседних стран. Тебя это не задевает?
— Честно? Нет. Сам много лет пробыл в такой роли. Знаю, что за этим стоит выбор каждого клуба. Но если для наших ведущих команд не находится тренеров Беларуси, это, понятно, укор всем нам.
— Помнится, у тебя была возможность поработать в Бресте.
— В свое время мне предложили быть в БГК спортивным директором. И знаешь, все больше склоняюсь к мысли, что в том предложении был резон. Но тогда считал, что правильнее было продолжить работать тренером, и сразу заговорил о таком желании. Возможно, Мешковы на меня и обиделись. Но стать спортивным директором, как мне казалось, означало взять на себя ответственность в вопросах, на решение которых не влиял бы до конца. Лукавить не стал. Сказал, как думал. Мы расстались. А в “Динамо” первоначально остановили выбор на белорусе Малиновском. С ним и первый титул взяли. Но в итоге он клубу не подошел. Такие истории бывают с тренерами, которые хорошо проявили себя в других местах. Сегодня перед “Динамо” и БГК стоят серьезные задачи. По большому счету, даже не знаю, кому из белорусских коллег их решение можно доверить. Вот у тебя предложения есть?
— Раньше были бы. Но теперь, присмотревшись к работе Сергея Бебешко и литовского тандема в Бресте, конкурентов им не вижу.
— Эти люди прошли европейскую школу. Они играли на Западе, там начинали тренировать. Как много значит такой опыт, сужу по себе. С отъездом за границу резко поменял мировоззрение. Посмотрел на все другими глазами. Понял, как мы отстаем. Как нужны свежая кровь, другие методики подготовки. Для меня большой вопрос, правильно ли мы работали и в самые славные времена. Не думаю, что сегодня, тренируясь по три раза в день, кто-то обыграл бы “Барселону”. Короче, иностранные тренеры — это нормально. А рядом с ними пусть набираются знаний наши. Тот же Володя Костючик в Бресте — сравнивай, учись, расти. Это тренерский рынок. Убежден, правда, в одном: во главе национальных сборных должны стоять свои. Там работают очень тонкие настройки. Это, к слову, тоже на своем зарубежном опыте уяснил.
— То есть Юрий Шевцов во главе мужской сборной — вариант безукоризненный?
— Юра — классный тренер. Но у меня несогласие, тревога по поводу трактовки им своих предназначения и обязанностей. На мой взгляд, у нас работа главного тренера национальной команды не может замыкаться на проведении сборов и матчей. Вокруг сборной надо поднимать дыбом все! Не вылазить из этой кухни. Ездить по клубам, смотреть и проводить там тренировки. Общаться с коллегами, обращать их в свою веру. А приехать в плановые сроки из Германии и провести сбор — этого мало. Дальше-то что? Помнишь самый первый тренерский совет, который Коноплев собирал в клубе “Спортинг” после кипрской квалификационной неудачи? Первое, что я там сказал: тренер сборной должен жить и работать в стране постоянно! Ладно, был бы у него в Германии клуб, как у Жоры Свириденко. Но здесь же очевидно, что из этого режима работы наездами произрастают конфликтные отношения и с “Динамо”, и с БГК. Самое плохое, что все это переносится и на игроков. У них же постоянный дискомфорт от нахождения между двух огней. Вот сейчас приехал травмированным с турнира в Польше Слава Шумак. Представляю, что по этому поводу сказали в Бресте. Понимание в таких ситуациях будет только при одном условии: если все, кто хоть как-то связан со сборной, почувствуют себя членами одной команды, единомышленниками. А еще лучше — настоящими друзьями.